Она – одна из лучших легкоатлеток в истории независимой Украины. В течение своей карьеры Ольга Саладуха три раза выигрывала чемпионат Европы, становилась победительницей чемпионата мира, сезона Бриллиантовой лиги, а также взяла медаль Олимпийских игр-2012.
После своей четвертой Олимпиады она приняла решение завершить карьеру. А затем дала большое интервью XSPORT, чтобы красиво попрощаться с болельщиками.
Полное видео интервью:
Лина Костенко писала:
І все на світі треба пережити, і кожен фініш – це, по суті, старт […]
І наперед не треба ворожити, і за минулим плакати не варт.
Ты приняла решение о завершении карьеры. Хочется плакать за прошлым или нет?
Знаешь, плачешь, что все заканчивается. Но рано или поздно оно заканчивается. Плакать, наверное, не стоит. Нужно перевернуть страницу. И те эмоции, которые я пережила в Токио на стадионе, они остались на стадионе. Думаю, нужно уже начинать новую историю, новый путь к новым успехам.
Каково было принимать это решение, что это будут последние соревнования, после которых ты уйдешь из спорта?
В 2016 году, когда у меня была болезненная травма хребта – в 2015 году я ели с кровати вставала. Это был такой сложный реабилитационный период. И я все равно попала на Олимпийские игры. Потому что моя мечта, такая детская мечта была завоевать олимпийского золото, стать олимпийской чемпионкой.
Тем более, это у нас такой традиционный вид спорта. Были достижения у Инессы Кравец. Я тоже всегда хотела быть на высоте.
И 2016 год. Я попала на Олимпиаду. Работала, знаете, как сумасшедшая. Занималась реабилитацией, не делала операцию, хоть мне и говорили: «Та ты через полгода будешь уже тренироваться». Но я понимала, что если сделаю операцию на хребте, то могу потом и не встать. Вы же понимаете, все эти нервные окончания.
Ситуация даже не 50 на 50.
Да. И я пошла длинным путем – путем реабилитации. Попала на Олимпийские игры. Мне казалось, что я сделала все, чтобы стоять на пьедестале. Но чуда не произошло. Я стала где-то 24-й или 25-й. То есть, боль остался, была неуверенность. Были результаты не уровне 14,20 м-14,40 м. Но не те результаты, которые давали бы мне шансы на победу.
И тогда в Рио я решила, что все – еще один цикл я посвящу легкой атлетики, потому что я ее очень люблю. Еще раз попробую осуществить свою мечту.
После Рио ты решила, что даешь себе еще четыре года, а после них завершаешь карьеру?
Да. Потому что я понимаю, что уже возраст. В 2020 году мне было 37 лет. Я понимаю, что еще нужно рожать ребенка, заниматься семьей. Муж, дочь постоянно не видят меня дома, потому что постоянные сборы, соревнования, сейчас еще и другая карьера, политическая.
Мой муж тоже ведь выступал на Олимпийских играх, тоже постоянно был в разъездах. Мы понимаем, что нужно немного успокоиться, дать шанс молодым спортсменам.
Это, конечно цель. Мы, спортсмены идем по пути и медаль – это какое-то его окончание, место, куда ты идешь. Золото показывает, что ты хорошо работал, что ты сделал что-то очень крутое, круче, чем кто-либо.
Я тогда понимала, что все нервничают, все лидеры где-то посыпались. Тогда я понимала, что мы все прыгаем в районе 14,98-14,99 м. То есть, у всех был одинаковый результат. То есть тот, кто лучше справится со своими нервами, тот и победит.
И у нас была тогда спортсменка Яргелис Савинье. Когда все увидели, что она травмировалась, что травмировался лидер, который мог прыгать за 15 метров, что его на носилках унесли из стадиона, то, как сказал мой тренер, у нас там началась настоящая кровавая бойня.
У всех сразу глаза загорелись. Каждый может прыгнуть, каждый думает, что оно вот-вот, оно рядом.
И когда ты уже стоишь на пьедестале почета, когда звучит твой гимн, поднимается флаг, когда ты получаешь награду… Поверьте, спортсмен переживает такие эмоции, какие, наверное, не передать, не описать словами.
Потому что это мурашки. Не знаю, это такая гордость. Ты понимаешь, что сделал все, чтобы проставить свой край, свою страну. Чтобы все видели – ты лучший в мире на данный момент.
Все говорят, что Олимпийские игры – это особенные соревнования. Но чемпионат мира ведь тоже?
Да, это тоже отдельные соревнования. Мировое первенство не сравнить с чемпионатами Европы, юношескими Играми, Универсиадами. Там ты соревнуешься с элитными спортсменами, самыми сильными спортсменами планеты. Ты понимаешь, что сегодня стал лучшим. Ты выиграл золото. Это действительно круто.
Да, потому что никто не видит другую сторону медали, что за ней творится. Никто не видит то, как мы тренируемся, соревнуемся, какой у нас пик формы. Есть подготовка и никто не знает, что там происходит. Так там все или нет, ведь все может пойти и не по плану.
Где-то за неделю до Олимпийских игр у меня надорвалась связка на правой ноге. Я бежала и голеностоп хрустнул. То есть, я понимаю, что через неделю нужно вылетать в Лондон, а я встать не могу.
У меня было такое… разочарование. Я не знала, что делать.
А ты должна ехать и выигрывать там золото.
Да все ждут от меня золота. Потому что победа на чемпионате Европы, лучший результат сезона в мире, победы на этапах Бриллиантовой лиги. И я понимаю, что не могу просто взять и не поехать, отказаться от этого всего.
В течение недели мы с врачами делаем все возможное, все в рамках дозволенного. Потом в квалификации меня заклеили так, что муж сказал, я выглядела будто человек-паук: на ноге были тейпы черного, розового цвета – она вся была обклеена.
Я понимала, что нужно прыгать. Что другого шанса не будет. Что прошло четыре года, я готовилась, завоевала все те звания, которые у меня уже есть и вот сейчас, именно в этот момент нужно прыгать.
Я приехала в олимпийскую деревню, но никому ничего не говорила. Помню, ко мне все подходили и говорили: «Ну что, золото у нас 100% в кармане!» Я понимала, что если сейчас скажу, что травмирована, то будет только хуже. Но давление было.
И лишь по добору я отбираюсь в финал. Возвращаюсь в олимпийскую деревню и говорю тренеру: «Нужно прыгать. Отключать это все, мотать ногу как можно лучше, принимать какое-то обезболивающее, но выходить и защищать честь нашей страны».
Все-таки я шла к этой Олимпиаде, завоевала право стоять здесь. И я помню этот момент. Шестая попытка, я иду вне пьедестала. И в этот момент все просто выключилось.
Я стала на разбег. Тренер постоянно помогает мне контролировать ветер. Я вижу, что он показывает мне: «Не нужно бежать, с ветром какие-то проблемы». Но я стала и понимаю – это последняя попытка. Следующая будет только через четыре года.
Я все выключила и просто понеслась. Знаете, говорят, что иногда нужно просто выключить мозг, и тело сделает все само. Все эти годы, которые ты тренировался, тело все это помнит. И это был именно такой момент.
Помню, я выхожу из прыжковой ямы и не понимаю: белый флаг или красный. Я понимаю, что попала на эту планку в притирочку. Но флага не показывают, я не понимаю засчитана ли попытка.
Дело в том, что тогда как раз был забег Усэйна Болта. Он олимпийский чемпион, стадион, там больше 20 тысяч человек, – он просто стоя аплодирует. А я стою и дышу. Думала, у меня сердце выскочит. Потом я уже присела и жду.
Ожидание было где-то 2-3 минуты, но для меня это была вечность. Они тянули время, ждали, пока пройдет забег Болта, пока он выиграет: мерили там что-то, советовались – взяли паузу.
Но то, что происходило у меня внутри – это не описать словами. Я и стояла, и села, только не легла на ту дорожку. Потому что не понимала, что я сделала. Потом я увидела – 14,79 м. Второе место.
Я понимала – после меня уже нет спортсменок, которые могут оставить меня вне пьедестала. Но знала, что есть попытка у Ольги Рыбаковой, которая шла первой и Катерины Ибаргуэн, которая на тот момент занимала третье место. И она в последней попытке прыгнула 14,80 м. Этот один сантиметр оставил меня в шаге от серебра.
Этот один сантиметр меня везде преследует.
Нет. Главное – медаль. Это было уже ого-ого. Тем более, если брать во внимание то, в каких условиях я соревновалась, с какой болью я приехала.
Я тогда хромала, но пыталась делать так, чтобы никто не увидел. Чтобы не началось разговоров о том: «А почему она приехала?» Потому что критиковать у нас все любят.
По поводу бронзы я сразу после выступления сказала, что это моя золотая олимпийская медаль, потому что она далась мне очень-очень сложно. После этого я подошла к тренеру и сказала: «Наверное, это мои самые сложные соревнования в карьере».
Какими были твои мысли, что через четыре года нужно вернуться и все исправить?
Конечно. Я хотела, пыталась перелистнуть ту страницу, но страницу удачную, медальную.
Я сейчас вижу, как некоторые спортсмены говорят: «Вот, бронза, серебро – они не того цвета, они не так блестят, как золото». Я им отвечаю: «Вы еще не знаете, что будет в вашей карьере через четыре года, как оно все сложится».
Мы не знаем, что будет завтра. Конечно, мы хотим, мы все очень хотим выиграть золото, чтобы звучал гимн. Но мы не можем знать, что будет через четыре года, удастся ли избежать травм или еще чего-то. Нужно принимать то, что есть: бронза, серебро, золото – это медаль Олимпийских игр. Дойти туда и просто принимать участие – это уже очень сложно.
А стоять на пьедестале почета – сложнее не знаю, что может быть. Это действительно тот путь, который каждому спортсмену нужно ценить.
Конечно. Я всегда ставлю себя на их место. И думаю: «Мне же в Лондоне тоже все говорили, что я должна выиграть золото. Я сама думала, что выиграю золото». Но травма и от нее ты никуда не денешься.
С 2010 по 2014 годы ты выигрывала почти что все. Каково это – из-за травм потерять статус фаворита и бороться больше не с соперницами, а своим собственным организмом?
Сложно. Сильные спортсмены – это те, кто возвращаются. Те, которые попадают в какую-то яму, но отталкиваются и возвращаются наверх. А те, кто начинают себя жалеть, плакаться… Я видела многих спортсменов, которые после травм так и не вернулись.
В 2014 году у меня начались травмы хребта, которые не позволяли мне попасть даже в пятерку на чемпионате мира. Тогда все ждали, может, не золота, но хотя бы медали, ведь понимали – если едет Саладуха, то она будет прыгать, будет бороться, будет выгрызать.
Но тогда в 2015 году я приехала на чемпионат мира, сделав эпидуральное обезболивание. Хребет так болел, так болела правая нога. Я каждое утро, когда вставала с кровати, думала: «Боже, опять». Сложно было вставать. Но я никому об этом не говорила, потому что чемпионат мира.
Мне муж говорил, чтобы я передохнула, что следующий год олимпийский, что, может, стоит взять паузу, восстановиться.
Но я отвечала, что все могу, все смогу. И стала тогда в Пекине пятой. Это был не пьедестал. И тогда я думала: «Как это могло произойти? Это все не со мной. Такого не может быть».
И начались травмы, из-за которых я не могла попасть туда, туда. В 2017 году я отказалась от чемпионата мира в Лондоне, потому что понимала – зачем мне туда ехать, если я не могу стоять на пьедестале.
Нужно было перейти тот Рубикон, понять, что так было вчера, а сегодня есть то, что есть. Если ты хочешь идти дальше, то работай с чистого листа, с теми травмами, которые есть, настраивай себя на то, что было лучше.
Если ты будешь постоянно давить на себя, то можно просто сломаться и даже не пройти какую-то квалификацию.
Но когда ты идешь к цели 29 лет. Я посчитала, что я в спорте с девяти лет. С тех пор, как в школе впервые пришла в манеж и увидела красную дорожку, и она меня покорила.
Я осознано шла к Токио. Можно было в 2019 году после Дохи завершить карьеру. Я прошла пятилетнюю реабилитацию, я вернулась на пьедестал – взяла бронзу чемпионата Европы в помещении.
Я готовилась к чемпионату мира в Дохе и прыгнула там свой лучший результат за последние пять лет. Я радовалась этому, потому что понимала – наконец-то, я выбралась, я оттолкнулась. Я понимала, что это дает мне шанс на прогресс, на достойный результат в Токио.
Если бы я отказалась от своей мечты, когда начала свою политическую карьере или когда начался коронавирусный кризис, когда заболел мой тренер и его оперировали, то где-то через год или два я бы у себя спросила: «Почему? Почему ты не попробовала, почему не дала себе шанс?»
Я держалась за эту соломинку, дышала тем, что у меня есть Токио. На год перенесли соревнования. Я заболела коронавирусом. Из-за COVID-19 я не могла выступать в зимнем сезоне, не смогла набрать соревновательную форму, а без нее очень сложно.
Результат 13,91 м оценивают по-разному. Кто-то говорит, что нужно было уже оставить спорт, заниматься политической карьерой, дать дорогу молодым. Но у нас именные лицензии, я никому не могу ее подарить. Все, что мы прошли с тренером, никто этого не видел: тренировки, травмы, накануне соревнований разрыв бедра – я делала все, чтобы достойно там прыгать.
Поверьте, мне хотелось порадовать болельщиков, но эта цель греет тебя больше. Как сказал Жан, нужно найти цель, чтобы сейчас просыпаться, чтобы тебя что-то мотивировало. Меня это и мотивировало. Каждый день, каждый год – идти к Токио, идти к победе.
Если бы я не попробовала, то жалела бы.
Если бы я не выступила в Токио, то я бы жалела там. Накануне соревнований мы поехали на сбор, мы разобрались со всеми своими болячками, я была в хорошем состоянии. Я уже потом увидела, какую ошибку я допустила, почему я не прыгнула на этот результат.
Наверное, я была немножко уверена в себе. Но есть так, как есть. Я не попала на эту планку, не добрала этих сантиметров. Но все же – тренер был в таком состоянии, что он не мог полететь со мной, его не было рядом. Если бы он был там, то сказал бы: «Оля, сделай то, то и то». Если бы он мне это сказал – все было бы по-другому.
Пережить все это нужно было. Весь тот хейт, все, что говорили – даже если ты ангел, кому-то будет мешать шорох твоих крыльев. Мы выбираем для себя путь, который хотим пройти. Я поставила себе цель и шла к ней.
Мне дочь сказала: «Мама, ты не имеешь права взять и просто сдаться». Она видела, как я это упрямо делала.
Поэтому я вышла и сказала: «Я уже все сделала и, наверное, наступило время прощаться». Все начали шутить, что давай еще в Париж, что еще три года осталось.
Но я понимаю, что уже достаточно. Я после Рио дала себе еще один шанс. Достаточно. Надеюсь, у нас будет молодое поколение, которое все же вернет традиции тройного прыжка, что будет еще мировой рекорд, который у нас забрали и, конечно, что у нас будут медали в тройном прыжке.
Оглядываясь назад, ты довольна своей карьерой?
Конечно. У меня есть все, о чем можно мечтать. Когда я писала пост в Instagram, то были слезыы, печаль, боль. Но когда начинаешь вспоминать, считать, то…
Мы ведь, спортсмены, постоянно все обесцениваем – хотим только золото, мировой рекорд. А поэтому обесцениваем серебро, бронзу, а когда берем золото, то не с таким результатом, как хотелось – максималисты.
Но если посмотреть на все победы, все награды – есть, чем гордиться. Все хейтеры пускай что-то себе думают, но я горжусь своей карьерой. Да.
Наверное, бесит то, что хейтеры говорят: «Зачем спортсмены полезли в политику». Хочу ответить, что мы занимаемся вопросами спорта. Мы ведь не занимаемся вопросами обороны или какими-то там вопросами бюджета.
Мы занимаемся вопросами спорта, того, что мы хорошо знаем, в чем мы разбираемся. Сейчас я понимаю, что это логичное окончание карьеры – теперь я могу помогать спорту так. С 9 лет я занималась спортом, видела все изнутри, общаюсь со спортсменами, с тренерами – знаю, как оно обустроено.
Кто, если не человек, который прошел этот путь, может быть в комитете молодежи и спорта
Бесит, когда говорят, что спортсмены тупые. Нет. У меня два высших образования, одно из которых юридическое. И красный диплом.
Я из тех людей, которые постоянно учится. Мой подход таков, что если река останавливается, то становится болото. Нужно постоянно двигаться.
Многие мне после окончания карьеры написали: «Оля, ты еще много интересного увидишь вне спорта». Сейчас нужно немножко отдохнуть и заниматься дальше. Но я ни о чем не жалею. Честно.
Ты общаешься с политиками, чиновниками. Понимаешь, почему уже семь лет в твоем родном Донецке идет война?
Мы все хотим мира. Я благодарная президенту, что он делает все возможное и невозможное, чтобы над Донбассом играл гимн Украины.
Я в 2019 году была там, смотрела в каком состоянии школы. Мы были в детской школе. Видели, как там все происходит. Такой ужас и такая боль берут… Хочется вернуть туда мир, хочется вдохнуть туда новый воздух.
Надеюсь, наш президент сделает все возможное и невозможное, чтобы там опять воцарился мир.
Каково оно было, уезжать из дому?
Ты едешь оттуда и думаешь, что через месяц вернешься, но не возвращаешься туда уже семь лет – это очень тяжело. Тяжело, когда погибают люди, когда умирают дети.
Тяжело, что это было лучшее место в мире, а сейчас… Это больно, это очень тяжело.
Что дальше, что после спорта, чем будет заниматься человек, который привык жить четырехлетними циклами?
Немного отдохнуть. Заниматься своей семьей. Может девочку или мальчика родить. Хочется, конечно, работать над улучшением нашего спорта. После этой Олимпиады мы увидели сколько у нас есть пробелов, которые нужно хотя бы до зимних Олимпийских игр исправить. Чтобы было лучше, чем сейчас.
Вы видели сколько недовольных спортсменов, сколько инфраструктурных проблем – это ужасает, это нужно решать.
Надеюсь, что сейчас с министром, с Олимпийским комитетом будем делать все, чтобы наши спортсмены были в лучшем состоянии, чтобы они не делали некоторых вещей. Но, опять же, чтобы они выступали на зимней Олимпиаде, а мы убрали все те недочеты, которые были.
Хотел бы попросить тебя обратиться к своим болельщикам, которые поддерживали тебя в течение профессиональной карьеры.
Хочу поблагодарить всех за теплые слова, за поддержку. Несмотря на то, что трибуны были пустые, мы чувствовали вашу поддержку. Огромное вам спасибо. Без вас не было бы и нас. Без вашей критики не было бы тех результатов, которые были. Потому что вы нас подталкиваете, чтобы наши результаты были лучше, чтобы мы вместе с вами радовались нашим победам.
Спасибо и до новых встреч. Легкая атлетика и тройной прыжок будут всегда со мной. Я уже говорила, что будут какие-то соревнования Ольги Саладухи. Будем радовать всех болельщиков красотой тройного прыжка.