Брынзак предложил включить летние старты в зачет Кубка мира по биатлону

Глава Федерации биатлона Украины Владимир Брынзак подробно ответил на вопросы сайта sports.ru. В частности, украинский специалист рассказал, какую программу он представит во время выборов на руководящие должности в Международном союзе биатлонистов (IBU), где он будет баллотироваться на пост вице-президента этой организации. Также он затронул тему общения с представителями Российского союза биатлонистов.

– Как оцениваете свои шансы на пост вице-президента IBU?

– Я считаю, мой опыт позволяет быть полезным в этой роли. Я провел 42 года в биатлоне – прошел от спортсмена до заместителя министра, вице-президента олимпийского комитета. Есть опыт тренерской работы – я работал тренером в сборной СССР.

Из соперников я не уступаю никому ни по каким качествам. Почему нет? Как бы ни проголосовали, я из биатлона не уйду и любить его меньше не стану. Есть идеи, которые можно внедрить.

– Например?

– Надо вводить больше летних стартов. Проводить полноценные этапы Кубка мира, хотя бы два. Межсезонье очень большое – это неудобно и болельщикам, и спортсменам, которым тяжело тренироваться по несколько месяцев без соревнований и эмоций. Большую нагрузку надо разбавлять стартами.

Кроме того, это гораздо дешевле и для команд, и для организаторов: не нужно снегоуборочной техники, ретраков, смазочных материалов, лыж. Погода лучше для всех. Если проводить это в правильных местах, создавать условия как зимой – приедут лучшие спортсмены.

– Правильные места – это какие?

– Где есть устойчивый зрительский интерес. Оберхоф, Рупольдинг, Нове-Место, Антхольц… Туда можно привлечь болельщиков даже летом, это не проблема.

Я не вижу разницы для зрителей и ТВ – лето или зима. В идеале надо уменьшать количество зимних стартов или хотя бы делать их менее напряженными. На спортсменов ложатся очень большие нагрузки, особенно на девочек – много гонок подряд, много дисциплин, плохие климатические условия. Из-за этого люди и заканчивают раньше, чем могли бы.

– И какой вариант был бы лучшим?

– Уменьшить число стартов зимой, увеличить летом – и вести общий зачет Кубка мира. Перейти на круглогодичный цикл. Частные лица проводят коммерческие турниры, которые очень успешны. Почему IBU не может сделать то же самое под своей эгидой?

– Вас удивило выдвижение Александра Тихонова на пост президента IBU?

– Это было неожиданно, конечно. Потом я все это проанализировал. Он человек опытный – многое будет зависеть от его желания и способности конструктивно работать. Он любит и знает биатлон, но надо опираться не только на свои знания и желания, а еще и на специалистов, которые есть в мире спорта. Ему надо перевести весь свой опыт в конструктив, работать в дипломатичной форме.

– В каких вы с ним отношениях?

– В нормальных, всегда хорошо общаемся. Последние годы он часто приезжал в гости к команде, собирал спортсменов, рассказывал о тренировках и выступлениях, интересные истории из практики.

– Как думаете, учитывая политическую ситуацию, у вас есть преимущество, допустим, перед Виктором Майгуровым?

– Выборы – сложный процесс. Я скажу условно, не про Россию. Есть внутренние процессы: лоббирование, предложения, уговоры. Я в этом не участвую.

Когда мы предлагали Киев для Конгресса IBU, то никому не наливали водку и не нарезали колбасу, как делали некоторые. У меня есть три минуты на выступление – я выйду и скажу. Если окажусь нужен – хорошо, если нет – с удовольствием буду работать с тем же Майгуровым, у нас хорошие отношения. И с Булыгиным, и со шведом Далином. Не хочу, чтобы выборы превращались в сделку.

– У вас были контакты с новым президентом СБР Александром Кравцовым?

– Нет, абсолютно.

– Это разве не необходимость?

– В мире 60 биатлонных федераций. Если в какой-то из них меняется президент – я же не должен сразу общаться с новым. Будет возможность – встретимся. Сейчас пройдет летний ЧМ, потом Конгресс IBU – наверняка познакомимся.

– У вас сложилось о нем какое-то впечатление?

– Только по материалам СМИ. Если человек занимается работой с душой, полной самоотдачей и погружением – то у него всегда получается хорошо. Я думаю, это история и про нас: мы не обладаем большими возможностями, но есть сплоченность, есть подбор сильных специалистов, которые заинтересованы и увлечены.

– Вообще, насколько важно для вас сотрудничество с СБР?

– Когда президентом был Прохоров – я пытался найти общий язык по поводу совместных соревнований, других мероприятий. Не получилось. У нас гораздо лучше налажен контакт с белорусской федерацией – мы подписали договор о сотрудничестве. Они приезжают к нам на чемпионат Украины, мы приезжаем к ним, обмениваемся опытом, помогаем с проведением сборов. С СБР не так – может быть, они посчитали себя выше, им было неинтересно с нами общаться.

– Вы пытались найти общий язык – как именно это происходило?

– Я приезжал в Москву, тогда еще в СБР работала Елена Аникина. Встречался с ней, потом уже с Кущенко. Он сказал, что обсуждение будет после Ванкувера. Потом я опять попытался, но все были заняты – то Ванкувером, то Сочи, то другими вопросами. Не получилось сотрудничества.

– Во времена Прохорова и Кущенко отношения между федерациями накалились – или это так кажется со стороны?

– Мы нормально общались с Прохоровым, а с Кущенко мы вообще хорошие друзья. Напряжения между нами нет. Если вы про переходы – это другая история. Это никогда не было нашей инициативой – спортсмены сами выходили на нас.

– Как вы реагировали на такие просьбы?

– Сразу же говорил: сначала закройте все проблемы в России, увольтесь, получите трудовые книжки. Если с той стороны не будет претензий, то мы вам поможем с адаптацией, с продолжением карьеры. Если Россия не удерживала, то переход происходил.

Это всегда было цивилизованно. Нас упрекают чуть ли не воровстве, хотя бывшие украинские спортсмены завоевали в Сочи, по-моему, восемь золотых медалей для других стран, в том числе и для России. Надо уважать спортсмена и его решение. Сейчас я буду ставить вопрос, чтобы срок карантина сократили с двух до одного года. Как можно наказывать спортсмена одинаково и за применение допинга, и за переход в другую страну?

– Уточнение: не было ни одного гонщика, к которому вы бы сами обратились с просьбой о переходе?

– Я отвечаю за свои слова. Вы не найдете спортсмена, которому бы я звонил и предлагал выступать за Украину. Это была инициатива кого-то из тренеров или самих биатлонистов, но точно не украинской стороны.

– Были те, кто обращался к вам, но переход почему-то не происходил?

– Наталья Сорокина – в прошлом году, когда понимала, что наверняка не попадет на Олимпиаду. Я ответил: а какой тебе смысл, если будет карантин? Тогда ты и так на нее не попадешь. Если Россия отпустит без карантина – можно пробовать, а если нет – то и смысла нет. Она осталась и еще боролась.

– Старший тренер сборной России Владимир Королькевич зимой рассказывал, что вы его до конца не рассчитали за сезон-2012/2013. Почему?

– Могу сказать, что это неправда. За апрель он не должен был получать деньги, потому что 15 апреля подписал контракт с российской стороной. Как я мог платить ему, если он трудоустроен в другой стране?

Нюансы были: он бросил нас по своей инициативе. Мы договаривались, что будем работать до Олимпиады, пожали руки. Он просил, чтобы мы его не увольняли, если результаты вдруг не пойдут – ему 60 лет, хотелось стабильной работы. Я ему все пообещал. А потом он так поступил – значит, надо нести ответственность. У нас работал латвийский тренер Урбанович, работал итальянский смазчик, словенский смазчик – его как раз привел Королькевич. Мы всех рассчитали, ни у кого не было претензий по условиям и оплате.

Когда кто-то в одностороннем порядке нарушает договор – естественно, он страдает в чем-то другом. 6 марта Королькевич подписал контракт с Олимпийским комитетом Украины, там стоит подпись Бубки. По программе солидарности Королькевич должен был работать с олимпийской командой – этот контракт у меня есть. И потом он подписал договор с Россией, то есть имел на руках два действующих контракта.

– Когда вы видитесь – здороваетесь?

– Он отворачивается, опускает глаза. Я на него не держу обиды. Хороший специалист, помог нам, но не волшебник. Работа в России показала, что он не делает ничего сверхъестественного. По человеческим качествам к нему есть вопросы.