Украинский фристайлист Александр Абраменко стал обладателем первой украинской медали на Зимних играх в Пекине. Украинский спортсмен завоевал сребро в лыжной акробатике и стал первым призером разных Олимпиад за всю историю нашей страны. Вспоминаем большое летнее интервью Абраменко XSPORT, которое состоялось за полгода до его исторического выступления в Китае.
В течение своей независимости Украина завоевала всего восемь медалей на зимних Олимпийских играх. Восемь медалей на семи Олимпиадах. Стоит ли объяснять, насколько это мало?
Основные достижения связаны с биатлоном – это и золото женской эстафеты-2014, и личные медали Валентины Цербе-Несиной, Елены Петровой, Лилии Ефремовой и Виты Семеренко.
Еще две награды – это забытое в последние годы фигурное катание: золото Оксаны Баюл, а также бронза Елены Грушиной и Руслана Гончарова в танцах на льду.
Но осталась еще одна медаль. Золотая. И она на счету фристайла, а если конкретнее, то лыжной акробатики. Ее в 2018 году в Пхенчхане завоевал Александр Абраменко – пока единственный в истории Украины мужчина-чемпион зимней Олимпиады. До этого побеждать на Играх удавалось только девушкам.
В студии XSPORT он вспомнил эмоции после своей победы, рассказал о судействе, травмах, а также о мотивации – достаточно ли ее для выступления на Олимпиаде-2022?
С одной стороны, мне, в принципе, безразличные какие-либо заявления. Потому что, если спортсмена можно сбить с толку каким-либо словами, то какого же уровня этот спортсмен? Такие провокационные заявления на меня не действуют.
Единственное, это показывает отношение в стране в общем к спорту и к зимнему, в частности.
Давай сразу спустим всю твою злость – что бесит украинского олимпийского чемпиона с зимних видов спорта?
Бесит то, что у нас в Украине нет базы, где могли бы тренироваться фристайлисты. Я говорю не только об акробатике – у нас еще пять видов на Олимпийских играх. Украина могла бы быть представлена в этих видах и участвовать в розыгрыше еще пяти комплектов. Но нет. И это меня бесит.
Хотелось бы расспросить тебя о золоте Олимпиады. Глобально, если брать в масштабах страны, то мало кто рассчитывал на медаль. Но ты ведь ехал туда именно за ней?
Ехал я на Олимпиаду, понимая, что от меня ждут высокого результата. Когда мы подписываем контракты в министерстве, то должны указать планируемый результат – у меня там было четвертое-шестое место.
Ты едешь и думаешь: «Ну я же запланировал, нужно доказать». Короче, дополнительная нагрузка.
Но я никогда себе не ставлю рамки, что вот нужна медаль – и все. Я еду туда с настроем прыгнуть свои лучшие прыжки, показать свой лучший результат. А если оценится, сложится – тогда будет и медаль.
Первая – шок. Как это – вот Олимпиада, а ты должен, можно сказать, на год пойти отдыхать. Потому что полгода восстановление, а еще полгода нельзя серьезные нагрузки давать. Это был единственный шок.
А то, переживал ли я, что это серьезная травма – нет. Для лыжника действительно, как гвоздь забивать и по пальцу попасть.
Как ты ее получил эту травму?
На самом деле, это не было каким-то огромным сюрпризом для меня. Еще в далеком 2009 году я на этапе Кубка мира в Китае неудачно приземлился. Думал, что тогда потянул колено. Пришел к врачу на обследование, и он мне сказал, что это, минимум, надрыв креста.
Сказал, что советует делать операцию, чтобы вылечить и забыть о них. А я такой, что боюсь врачей. Плюс, на тот момент, когда я обследовался, колено у меня более-менее зажило.
Когда у тебя все хорошо, а доктор говорит операцию делать, то ты такой: «Та подождите, вроде же все хорошо. Может как-то по-другому?»
Он говорит, что можно и так тренироваться, но если произойдет такое, что мышцы не успеют напрячься, то вся нагрузка пойдет на связку и, скорее всего, она не выдержит – будет хуже, чем просто разрыв.
Так и получилось. И все. Шок – нужно готовиться, а придется отдыхать.
Но, как говорится, все, что ни делается, все – к лучшему. Потому что, потом, когда я уже переосмыслил все, то понял – это то, что мне было нужно: отдохнуть и отвлечься от этого всего, а потом вернуться с новыми силами, с большим желанием.
Несколько раз было, когда с минимальными сотрясениями приходилось заканчивать соревнования. У нас есть такое определение «упасть, как швабра» – лыжи грузнут, и ты резко головой вперед падаешь. И получаешь сотрясение. Мне приходилось после такого еще прыгать.
Вроде все нормально, ты подъезжаешь к доктору, голова кружится, ты думаешь: «А я справлюсь с этим? Не закружится ли у меня голова настолько, что я не смогу исполнить свой прыжок?» Болевые ощущения – это все ерунда. Адреналин – и ты всего этого не чувствуешь. Ты просто думаешь справишься с прыжком или нет.
Доктор дал таблеточку от головокружения, и ты думаешь справишься или нет. Тебя никто не заставляет, это просто характер. Не знаю, что должно случиться, чтобы тебя сняли.
Хотя один раз меня все же сняли.
Перед каждой Олимпиадой проходят опробовательные соревнования. Это был этап Кубка мира в Сочи. Там температура +17, дожди. Решили использовать сухой лед: его дробили и рассыпали на склон. Времени было мало, нужно было все быстро, пока он не растаял.
Мы перед прыжками меряем скорость – если она больше или меньше необходимой, то это все – это травма. Скорость мы меряем рядом с трамплинами. Получилось так, что организаторы посыпали льдом разгон на трамплин, а там, где мы скорость меряли – нет.
Я набрал свою нужную скорость на снеге, который не едет. Потом стою, смотрю, а китайские ребята ниже меня – это ненормально, обычно они выше, я быстрее скорость набираю. Говорю тренеру: «Что-то не так». Он говорит: «Не парся, все нормально, мы же померили». Окей. Поднимаю руку – еду.
Еду и понимаю – это все. Да, сойти можно, но в тот момент стоп-кран не сработал. Я наехал на трамплин.
И?
Можно было вместо трех сальто четыре крутить. Смело, не напрягаясь. Я изо всех сил пытался растянуть элемент, дольше провисеть в воздухе. Но не получилось – приземлился так, что лыжами не коснулся снега – прямо на спину.
Сколько метров вы в воздух подлетаете?
При нормальных условиях, на 17-18. И с этой высоты я упал на спину, на шею. Вот тогда я не смог продолжить выступления – у меня заклинило все мышцы.
На самом деле, судейство у нас действительно непредсказуемое. Все спортсмены, которые приезжаю на Олимпийские игры, все прыгают хорошо, все могут прыгать на медаль. 15 из них – прям один в один прыгают, невооруженным глазом даже не поймешь кто хуже, а кто лучше прыгнул.
Так и судьи судят – они прекрасно понимают, что все прыгают одинаково. Что я на 9 баллов, что еще кто-то на 9 баллов. И если он поставит ему 9,2 балла, а мне – 9, то никто даже и не спросит почему. Потому что никто не знает почему. Так вот и судят.
Понятно, что когда есть жесткие ошибки, то все – до свидания. А когда ты прыгаешь на уровне с кем-то, один в один, то это уже конкретно как судьи захотят. Так же было и на Олимпиаде.
Мой прыжок и прыжок китайца – 0,5 балла разницы. Это вообще мало, это ни о чем. Так получилось, что я оказался выше. Может они сами не ожидали, оценивали-оценивали и не поняли, как ему дали на 0,5 балла меньше. Может и хотели, чтобы он выиграл.
Но не знаю, не могу ручаться за мысли судей. Просто кажется, что к нам всегда предвзято относились. Поэтому для меня, по-хорошему, это был шок – Украине дали выиграть. Понятно, что я там хорошо прыгнул, все такое. Но, я же говорю, можно хорошо прыгнуть и не выиграть.
Бывало, что ты срывался на судей?
Много ситуаций было таких. Но, по большому счету, ничего ты сделать не можешь. Тренер может подойти и спросить, почему они так насудили. А они скажут: «Извините, ошиблись». И все. Потому что никакой ответственности у судей нет. Ну вот он оценил и оценил. Все.
Иногда думаешь: «Вот бы гранату вам туда бросить. Чтобы вы больше никогда в жизни не судили». Для них это просто: пришел, отсудил и ушел. А для тебя это жизнь. Ты тренируешься, готовишься, борешься, а человек просто посмотрел и решил: «Мне кажется, что ты на 0,1 балла хуже сделал». И все, в пролете ты – иди четыре года готовься на следующую Олимпиаду.
В этих видах спорта, где оценивают, очень тяжело соревноваться. Особенно, если ты хоть раз попадаешь на субъективность. У тебя просто иногда руки опускаются. Ты думаешь: «Ну блин, я же, вроде бы, все хорошо сделал. Почему одному ставят хорошо, а другому – плохо?»
Финал Олимпийских игр-2018 в лыжной акробатике:
Каково это, ждать его оценки, переживать какие они будут, понимать, что твоя судьба полностью в его руках?
Я всегда стараюсь прыгнуть свой лучший прыжок. Я тогда прыгнул и получил облегчение – я сделал на тот момент свой лучший прыжок. Я уже получил удовлетворение – сделал все, что мог.
Потом, когда после меня прыгнул человек хуже, то я понял – уже есть медаль. Я уже был рад. Бронзе. Никогда такого не было, а тут – получите.
Я уже в какое-то такое измерение попал, где не мог ничего контролировать и осознавать. Как в сказке.
Потом ребята прыгают дальше. Серебро – ну классно. И тут золото – ну все, порвало. Психологическое состояние называется – разорвало от счастья.
Ты, вроде, понимаешь, ты же слышишь, что золото твое. А осознать всего масштаба происходящего не можешь. Эмоции удивительные, на самом деле. Их невозможно передать. Я даже не знаю с чем их сравнить.
А в тот конкретный момент, когда китаец только прыгнул, когда еще не было оценок, но ты понимал, что он хорошо исполнил, какие тогда были мысли?
Я же понимал, кто прыгает – китаец. Их страна – лидеры. Я прекрасно понимал, что судьям совершенно ничего не стоит просто взять и накинуть ему пару баллов. Поэтому я уже практически радовался своему серебру. Я же вижу, как он прыгнул не хуже, чем я. И тут на тебе – золото.
Да, такое было. Я сам по себе простой человек. Этот результат, да, для кого-то, для человека, который не связан со спортом, это что-то заоблачное, космическое. А для меня это повседневность.
Действительно, когда это твоя работа, ты ставишь цели и добиваешься их, то ты получаешь удовольствие, но не смотришь на это так, будто это что-то такое высокое.
Я на самом деле ожидал большего эффекта от этого всего. Потому что, когда я не был еще олимпийским чемпионом, смотрел на чемпионов: Кушнира, Цупер, Гришина. Они люди, как люди: общаются точно так же, мы все дружим, все хорошо. Но я смотрел на них так, будто они какие-то другие – чемпионы, особенные.
А потом раз – на, получили, попробуй, пощупай, оцени. И ты такой: «Да. А что это было? Ну ничего особенного».
Выиграл соревнования – и выиграл. Получил удовольствие. Удовольствие прошло. А дальше что? И все. И ты осознаешь, что это была цель – она достигнута. Все, это не вызывает больше никаких эмоций.
Да, когда ты смотришь на медаль, вспоминаешь, мурашки пробегутся. Ну и все. Для меня это работа – результат достигнут.
Что самое крутое в статусе олимпийского чемпиона?
Наверное, то, как люди относятся. Для тех, кто не связан со спортом, это серьезное достижение. Если бы я встретил какого-то известного актера, то у меня будет вау-эффект. Так же люди реагируют на олимпийского чемпиона: «Вау!» А для меня это: «Чемпион, так чемпион». Так же, наверное, и актер думает: «Ну актер я, да». Сомневаюсь, что он ходит и гордится этим. Он, наверное, такой же человек обычный, как и мы все.
Но мне нравится, когда люди относятся с уважением к моему результату. Они понимают, насколько это тяжело. Я, может сам, не так понимаю, насколько это тяжело, потому что я каждый день в этом, для меня это ведь норма.
Хотя, действительно, если оценить всю мою спортивную карьеру – это с ума можно сойти. Предложи кому-то через это пройти – он десять раз подумает стоит оно того или нет.
В основном, люди разочаровывают. В себе и в медали, результате я не разочаровался. А вот в обещаниях… Я думал, что докажу – фристайл заслуживает иметь свою базу, что мы можем, что Украина может в таком сложном зимнем виде спорта заработать медаль.
И вот – это произошло. Я стоил себе картинку, что благодаря этой медали автоматически построят базу. Даже обещали. А по факту – ее нет. Это разочаровывает. Больше всего.
Я так понимаю, что вы решили все-таки за частные деньги попытаться все же построить базу?
Как у нас получается – когда мы приходим непосредственно к чиновникам, то они говорят: «Да? Действительно? А мы не знали». Такая вот реакция. Ты думаешь: «Да в смысле? Один-единственный олимпийский чемпион и ты не знал ситуацию с этим видом спорта в Украине?» Это смешно. Это, получается, тупо врут в глаза.
Всем ходишь, рассказываешь, что нужно, что есть результат, а будет еще больше результата, что видов спорта привлечем больше. Но у нас, почему-то, непонятно кто должен это делать.
Я? Спортсмен? Я медаль должен привезти, быть инициатором строительства комплекса, кем я еще должен быть? Может пойти лопату купить и начать рыть фундамент?
Я подумал хоть что-то, хоть как-то делать. Подумал: «Может мы начнем, а кто-то поможет». Мы сделали проект-презентацию. Мы хотели это и в Киеве, и в Николаеве. В Николаеве приоритетнее, потому что это центр фристайла Украины, там база была, есть земля.
Но мы приехали туда сделать презентацию – из чиновников на нее никто не пришел.
Слышал, что у президента план построить 25 спортивных магнитов – по одному в каждой области. Прошу прощения, а где николаевский магнит? Чемпион есть, база есть, а магнита нет. Что за дискриминация?
Я не знаю, кто виноват в этом. Там же много чиновников.
Сейчас мы пытаемся договариваться, они нас уже услышали, даже создали рабочую группу по этому вопросу. Они – это наша областная администрация. Усердно работают, но, честно говоря, не знаю что они там наработали. Процесс, я так понимаю, не быстрый.
Потому что на фристайл тратятся огромные деньги. Государство тратит деньги на нашу подготовку. Повезло, что у нас результат был лучше, чем у остальных зимних видов спорта. Можно сказать, что у нас только биатлон и фристайл.
Мы постоянно показывали результат: в финалы попадали, близко к подиуму были, призовые места занимали. Поэтому и финансирование давали. Но это чудо, что, допустим, я пришел, один спортсмен, меня взяли на сбор и у меня все получилось – до олимпийского золота допрыгался. Это чудо.
На самом деле, это так не работает. Если мы будем по той же схеме работать, то это как в казино, как в рулетку играть: ставку на одного спортсмена и все.
Да и вообще на фристайл тратятся огромнейшие деньги. Я когда услышал общую сумму, когда еще Жданов был министром спорта, то у меня челюсть упала на пол – это было 28 миллионов гривен. Я понимаю, что это не чисто на меня, это на всю структуру. Но можно ведь сэкономить. Построив базу в Украине.
База – и уже будут заниматься не 20, а 220 человек. И из них по-любому найдется кто-то талантливый, работоспособный. А так – взяли спортсмена, вывезли его за границу, а он посмотрел и сказал: «Та нет, я не хочу, боюсь, это не мое». А деньги уже потрачены – результата нет. Это глупо.
Да, после олимпийского золота, казалось бы, чемпионат мира не такой престижный, но я смог найти для себя мотивацию, у меня ведь еще не было оттуда медали, а очень хотелось, чтобы у меня был полный комплект наград, которые возможны во фристайле
Если бы у меня до Олимпиады была эта медаль, то, скорее всего, мне было бы не особо интересно. А так – получилось.
Но как теперь найти мотивацию на Пекин-2022, когда у меня уже есть золото? Я не представляю. Как можно хотеть два раза одно и то же?
Я долго не мог понять, где мне взять мотивацию дальше продолжать готовиться. Вторую медаль взять – окей, постараюсь, потренируюсь, выйду на старт. А меня возьмут и, как Кушнира в 2018 году, даже в финал не пустят. И что это будет? Это же вообще ужас.
Я прекрасно понимаю, что двукратным олимпийским чемпионом в акробатике стать – это очень тяжело. Такого еще не было. Можно тут мотивацию поискать. Но, судя по тому, как относятся к нам судьи, это очень тяжело.
Единственное, где я нашел мотивацию – это в том, что у нас впервые будет разыгран комплект в командных соревнованиях. Этого у меня еще не было. Это будет исторический момент. Заработать там медаль – это будет очень круто.
Команда есть?
Такая, что летом они показывают прыжки даже лучше, чем у меня. По сложности перепрыгивают меня.
Да, это первая Олимпиада. Это было ужас, как страшно. Мне было 17 лет. Это вообще, как страшный сон.
А казалось бы, просто поехал, посмотрел что да как, выступил – никакого давления.
Если бы я тогда думал так, как сейчас, то было бы шикарно. Тогда моя первая задача была – юношеский чемпионат мира, а не Олимпийские игры. Даже смотреть в сторону Олимпиады не было смысла.
Но я получил лицензию и мог туда поехать. Понятно, что рассчитывать на какой-то результат, на финал – это не обо мне было. Нужно было прыгать тройные сальто, а у меня были только двойные. Я тогда только запустился на тройные сальто.
И мне старший тренер говорит: «Хочешь поехать на Олимпиаду – должен делать сложные прыжки». На тот момент для меня это были сложные прыжки. И новые.
За одну зиму нужно было научится очень многому. Это было тяжело. Поэтому я там на Олимпиаде не довольным ходил, рассматривал, как устроено это все изнутри, а был на панике – мне такие прыжки нужно было прыгнуть. Это страшно. Кошмар – это вся моя Олимпиада.
Так должно было быть. Просто тогда командой руководил некомпетентный человек. Не скажу плохой или хороший – это неважно для спорта. Для спорта важнее компетентность.
Старшим тренером у нас была судья международного класса Юлия Фоминых. Да, как судья она хороший специалист. Но в тонкостях исполнения элементов не разбирается. В этом была проблема.
Конфликт, на самом деле, был смешной. Глобально, он произошел из-за непонимания. Было ясно, что главное не результат, а то подчиняешься ли ты, шелковый ли ты, слушаешься ли ты.
Мне это сразу не понравилось. Я за уважение между людьми, а не за то, что главного нужно беспрекословно слушаться. Я ведь тоже могу быть в чем-то прав, к моему мнению тоже нужно прислушиваться. А там не было такого, не было взаимопонимания.
Тогда, когда меня отправили домой, не поверите – это было из-за арендованной машины.
Мы долго сидели на сборе в Канаде. И у нас было три дня выходных. Делать нечего – в горах сидишь. Да, рядом Квебек, но мы там уже 100 раз были, хотелось чего-то нового.
Мы попросили дать нам, спортсменам машину, чтобы мы могли поехать в другой город развеяться. Но нам отказали. Я спросил почему и мне ответили: «Вы не имеете права водить арендованные машины». И меня взорвало.
Просто за год до этого мы были на сборе там же. И у нас было три арендованные машины, а тренеров с правами – только двое. Кто будет третью машину вести? Ко мне подошли и попросили помочь. Я согласился – сел и поехал. А через год, когда нужно уже не им, а мне – нельзя. Вот и все.
После этого тебя выгнали, правильно?
Потому что я наговорил, сорвался. Характер у меня терпеливый, но когда уже край – не могу себя контролировать. Все, я не могу с этим человеком больше работать.
Я понял, что да, нужно извиняться – Олимпиада уже зимой, нужно готовиться. Пришел и сказал: «Извините, простите, такой вот неуравновешенный. Оставьте меня на сборах, нам ведь результат нужен». А мне сказали: «Нет. Как тебя брать на Олимпиаду? Ты же неуравновешенный. А если ты и там мне так скажешь?»
Я понял. Собрал вещи и уехал домой. Сказал, что больше никогда в жизни работать с ней не буду.
Когда приехал домой, то нас вызвали в министерство, собрали комиссию. Я все рассказал и дал понять – не буду работать с этим тренером. Мне сказали: «Хоть на Олимпиаду съездите, а дальше решим».
Мы поехали, и после Олимпиады ее сняли. А взяли Энвера Аблаева. Спросили кого я вижу: «Как кого? Конечно Энвера Абраева. Он прыгал, я думаю, что это будет лучшая кандидатура».
Очень сильно удивил меня Китай. Ходишь по улицам: смотришь налево – там высотки стоят с панорамными окнами, а через дорогу картонные коробки – и там кто-то живет. Я не понимал, как такое возможно. Это меня больше всего удивило.
И культура удивила. С нашей не сравнится. Мне кажется, то, что мы видели, даже рассказывать нельзя. Хорошо, немножечко завуалирую.
Мы летом были там на сборе. И кормили нас местной едой – нам это не нравилось. Поэтому на выходные поехать в МакДональдс или в ПиццаХата – это был праздник. И вот, в очередной раз мы приезжаем в пиццерию, сидим – и офигеваем.
Напротив нас сидела женщина с ребенком. Я сначала не понимал, зачем у них у деток на одежде сзади вырез. А потом мы видим: они сидят прямо за столом, и мама берет ребеночка – держит возле столика, а он делает свои дела. Подходит официант и, как ни в чем не бывало, убрал это и ушел.
Это было нечто. Это удивило.
Но на такой волне заканчивать не хочется. Напоследок хотелось бы спросить следующее: тебе в течение карьеры пришлось через многое пройти, почему ты не сдался, где находил силы?
Понятно, что никогда не стоит сдаваться. Если ты занимаешься любимым делом, то оно не может просто взять и разонравиться, разочаровать тебя. Даже если что-то происходит не так, как хотелось, то нужно понимать, что происходит так, как должно быть.
Лучше искать причины, а просто прожить этот день и заниматься дальше. Я так отношусь к жизни. Не заморачиваюсь, о том, что сегодня не получилось – значит завтра обязательно выйдет.
Это элементарно. Если ты сегодня сдался, не попробуешь завтра, тогда и не поймешь получится у тебя вообще или нет.