«Меня списали все. Потом я смотрел эту запись в качестве мотивации». Владимир Кличко – о том, как стал великим боксером

Интервью

Он 11 лет кряду держал у себя пояса чемпиона мира в супертяжелом весе – полностью доминировал в хэвивейте. У него насобиралось 25 побед в титульных поединках. Владимир Кличко – легендарный боксер не просто Украины, а мира. Не зря же его включили в Международный зал славы бокса.

Недавно он в подкасте с Miami Herbert Business School он затронул много тем: вспомнил об аварии на Чернобыльской АЭС, раскритиковал современный бокс из-за большого количества чемпионов и высказался о войне с Россией.

Но также он рассказал о своем становлении. Главное – Владимир Кличко признался, что не любил бокс. Поначалу он просто использовал спорт. Но затем наступил переломный момент карьеры – эксперты списали украинца со счетов, а он слушал критиков и черпал мотивацию из их слов.

Вы полюбили бокс из-за своего брата, вы спарринговали друг с другом. Но откуда у него любовь к этому спорту?

Он родился бойцом. Это генетика или что-то такое. Он родился таким. Еще с самого детства у него был этот стержень.

Как-то я спросил у него, как он думает, на кого он больше похож на маму или на папу. Он ответил, что на отца. И я ему: «Здесь ты точно прав». Я же больше похож на маму. Хоть люблю их одинаково.

Так вот, думаю, это досталось ему от отца. Он – настоящий боец. А я учился тому, как быть бойцом. Я родился более способным к адаптации. Ну а он шел напрямик, пробивался. Он более… не хочется сказать дисциплинированный, систематичный, скорее сфокусированный на какой-то определенной вещи. Его ничего не могло остановить. Он проявлял стойкость. Стойкость – это все. Это больше, чем талант, чем умение. Стойкость – главное во всем: боксе, политике, бизнесе.

Вы сказали, что больше похожи на свою маму. А какая она?

Она учитель. Она была моим учителем в детском саду и в первых классах школы. Так что с одной стороны у нас была армейская дисциплина отца. А с другой – образовательная часть от мамы. Она очень систематичный человек, по своему. Ну и она учитель, она знает, как делиться знаниями, как заинтересовать определенной вещью. В подростковом возрасте, вы понимаете, внимание рассеивается. Но она знала, как наладить фокус.

А она жесткая?

О да. Она родилась в очень непростом месте – в Сибири. Там жесткий климат. Она сильная женщина. Но она леди. Она знает чего хочет, знает, как этого достичь. У него тоже есть стойкость, это уж точно. Нам повезло с родителями.

Я тогда не знал, что делать. Мне было 14. Я проиграл оба моих первых боя. Стоп, я только что понял – я проиграл ведь и два последних. Проиграл первые два боя и через 27 лет – и два последние. Смешно.

Первый бой был против моего соседа по комнате в школе-интернате. Он бы моим другом. Мы больше игрались. И я проиграл. Ну а второй бой был в цирке.

Представьте себе. Мне было 14 лет. Весь этот свет. Я поднимался на ринг по ступенькам, а у меня ноги тряслись. И вот, неожиданно гонг и – соперник предо мной. Я несколько раз его ударил. А потом остановился. Я не знал, что делать. Это был фрустрация – я не знал, как его финишировать. Просто не знал. И я проиграл. Судья из-за моей пассивности остановил бой.

Ну а настоящий бой был третьим. Там было много крови, много разменов, хороший разменов ударами. После этого боя у меня вместо лица была пицца. Мое лицо буквально выглядело как пицца с салями и большим количеством кетчупа. В этом бою я понял, что либо меня побьют, либо все сложится наоборот. Другого выхода из ринга не было. Я решил, что буду доминирующей силой.

В этом бою я буквально попробовал вкус крови. Я победил в том поединке, и с тех пор все начало приносить мне больше удовольствия и веселья, поскольку я понял, что нет никаких компромиссов, потому что каждый компромисс отнимает у тебя время.

Собственно говоря, каждый компромисс отдаляет тебя от твоей цели и нарушает твой фокус. Если ты идешь на компромиссы, что случается как в жизни, так и в ринге, то не остановишься, пока все не закончится. Я понял это в своем третьем бою, который изменил мое отношение к жизни и боксерскому рингу.

Да. Это значит, что ты не останавливаешься до тех пор, пока не закончишь. Если ты думаешь о компромиссах, то теряешь время и фокус. Такое вот хладнокровие. Ты идешь вперед, продолжаешь бить и не останавливаешься, пока не закончишь. Ну а тогда ты можешь оглянуться и посмотреть было ли это хорошо или очень хорошо.

Когда вы поняли, что являетесь великим боксером?

Когда я проиграл. Я проиграл два боя в течение 12 месяцев. Я проиграл как чемпион, в 2003 году потерял свои пояса. Ну а год спустя я должен был вернуть эти пояса обратно. Я был готов побеждать. Но проиграл. Я проиграл – и меня списали все эксперты. Еще во время боя.

Я хорошо начал. Но проиграл. И меня списали. Все. Включая Роя Джонса. Потом я смотрел эту трансляцию в качестве мотивации. Тогда они говорили о бойце без выносливости, который не умеет держать удар. Они не знали, что говорят о самом доминирующем супертяже в истории. Тогда они не знали, что списывают со счетов самую доминирующую силу дивизиона. И мне это нравилось.

Когда я проиграл, то понял, что буду действительно хорошим боксером. Я знал. Я начал все с чистого листа: поменял команду, поменял все.

Но, хотите верьте, хотите – нет. Даже мой брат сказал мне: «Знаешь что? Мне кажется, сейчас время попрощаться и уйти из спорта». Но я внутри знал, что этого не произойдет, что это только начало. Это ощущение. Ты не можешь это выучить, прочитать где-то. Ты либо это чувствуешь, либо нет. Я знал, что вернусь. Хоть все и было против меня. Но я знал, что стану лучшим. Не могу объяснить как и почему я был в этом уверен. Просто я знал.

То есть, вы уже были олимпийским чемпионом, уже были чемпионом мира в профессионалах, но все равно еще не считали себя великим боксером? До этих двух поражений?

Нет. Мне не нравилось то, что я делал. Я не был рожден боксером. Я учился этому. Причина была в том, что я просто хотел вырваться из СССР, хотел путесшествовать. А тогда, чтобы спокойно пересекать границы, нужно было стать либо политиком, либо спортсменом. Других вариантов не было.

Ноль шансов на путешествия, если ты обычный житель СССР. Ты не мог выбраться из страны. Для политики я был слишком молод, а для спорта – как раз. Это был мой выбор. Но я его сделал не из-за любви к спорту, а из-за желания путесшествовать. Это был инструмент.

Но эти два поражения поменяли все. Я понимал, что сделаю это. Я влюбился в бокс. Мой покойный тренер, член Зала славы Эммануэль Стюард работал с Томасом Хирнсом, Ленноксом Льюисом, Эвандером Холифилдом, Оскаром Де Ла Хойей. Он тренировал многих чемпионов и многих сделал чемпионами. Нам повезло, что мы нашли друг друга. Он поднял меня с пола после двух моих поражений.

Хотя никто не верил, что я вернусь, но у него было это ощущение. Мы с ним сформировали команду. Моя мама знала, как вызвать интерес, а Эмануэль знал, как вызвать у спортсмена интерес к спорту. И я полюбил бокс. Как только это случилось, я не сомневался, что у меня все получится.

До своего последнего боя. Ты не можешь прочитать сердце и разум бойца. В какой-то моменты не теряешь бойца, а просто меняешь поле боя, выбираешь другой вызов. Если в тебе нет огня, то пришло время остановиться. Это очень сложный разговор с самим собой. Особенно когда ты так долго этим занимался. Я планировал то, чем буду заниматься после бокса, но решение уйти все равно было очень сложным.

Но у вас нет сожалений из-за того, что вы ушли из бокса в 2017 году?

Нет. Я был там, я достиг многого, побеждал, проигрывал. Я многому научился. Моя жизнь – это бокс. Но бокс – это не вся моя жизнь. К счастью. Мир намного больше, чем боксерский ринг.